Как сберечь тайгу? Быть хозяином в своем огороде

Вы уже нарядили новогоднюю елку? Тогда читайте наш пост!
В преддверии Нового года мы попросили Сергея Горошкевича, д-р биол. наук, зав. лабораторией дендроэкологии ИМКЭС СО РАН рассказать о хвойных лесах и их будущем

Декабрь. Достать чернил и радоваться, что скоро Новый год, единственный по-настоящему любимый нашим народом праздник. Он традиционно ассоциируется с елочкой, поэтому Новому году у меня, как у «хвойного» специалиста, всегда предшествует звонок Ольги БУЛГАКОВОЙ – редактора этой газеты. Приходится доставать чернила. О Christmas trees и о кедре сибирском как объекте наших исследований я уже рассказывал. Сегодня попробуем взглянуть на проблему пошире.

Итак, хвойные. Это самый большой класс голосеменных, их наиболее широко распространенная и наиболее экономически важная группа. Она включает 6-8 семейств, 60-70 родов, 600-700 видов. Они встречаются повсеместно, за исключением полярных регионов, альпийского пояса гор, пустынь и некоторых океанических островов. Чисто хвойные леса распространены в районах, где средняя годовая температура варьируется от 0 до 10 градусов тепла в широком диапазоне увлажнения. Во всех остальных биомах доминируют цветковые, а хвойные лишь присутствуют. Большинство хвойных – вечнозеленые растения. Зимуют они в суровых условиях, поэтому их листья в большинстве случаев мелкие и жесткие: это хвоя. Отсюда их русское название.

Хвойные – древнейшая из современных групп семенных растений, ее возраст – не менее 280–290 миллионов лет (цветковые почти два раза моложе). Расцвета и максимального разнообразия они достигли в Юрский период, одновременно с динозаврами. Последних давно уж нет, а хвойные по-прежнему играют огромную роль в сложении растительного покрова нашей планеты: леса с их преобладанием – это почти половина от общей площади лесов, а в России и того больше – две трети. Виды хвойных распространены по планете очень неравномерно. В субтропиках и тропиках это, в основном, горы, там много мелких видов. В умеренных широтах, особенно в таежной зоне, видов мало, но они занимают огромные ареалы. Приведу такой пример: в сравнительно небольшой Мексике – сорок видов сосны, в огромной России – всего четыре.

Отсюда понятно, что состояние бореальных лесных экосистем, а по-простому – тайги, в огромной мере зависит от состояния всего нескольких лесообразующих видов хвойных. Их надо беречь. Как? Большинство читателей ответит: защищать от пожаров, болезней и вредителей; ухаживать; поменьше рубить; активней восстанавливать, генетически улучшать. Примерно так же ответит и большая часть официальной лесной науки. Казалось бы, о чем тут говорить: всё очевидно. А вот и нет.

«Отцом-основателем» современной биологии, как известно, является Чарльз Дарвин. Суть его теории состоит в том, что все живое существует благодаря изменчивости и естественному отбору. Лесные древесные растения не являются исключением. Природный лес, который развивается без вмешательства человека, абсолютно устойчив и продуктивен ровно в той мере, в какой это не мешает устойчивости. Только лучшие деревья получают возможность давать потомство и передают ему свои гены победителей в борьбе за существование. Это не означает, что все победители абсолютно одинаковые. Некоторые различия между ними, конечно, есть. Тем более изменчиво их потомство. Поэтому при изменении условий, например, при потеплении или похолодании климата, естественному отбору есть из чего выбирать, а каждое новое поколение оказывается таким же устойчивым, как предыдущее. В каждом месте свой набор факторов и свои критерии отбора, следовательно, выживает и размножается свой набор адаптивных генотипов. Современная система лесного хозяйства как нарочно игнорирует все эти основные положениями популяционно-эволюционной теории.

Защита леса от пожаров, болезней и вредителей… Все это природные факторы развития лесных экосистем, жизненно важные для их обновления и поддержания в длительно-устойчивом состоянии. Следовательно, защита леса от них есть нападение на него, дестабилизирующий экосистемы фактор. Тушить надо лишь пожары антропогенного происхождения в реальной лесосырьевой базе и вблизи от населенных пунктов. Остальные леса пусть спокойно горят с природной периодичностью и интенсивностью. С возбудителями болезней и вредителями еще проще. Виды лесных деревьев отлично приспособлены для мирного сосуществования с ними. Они приносят древесным видам не вред, а исключительно пользу: способствуют поддержанию устойчивости на должном уровне и обновлению генотипического состава популяций. Бороться (методом карантина) имеет смысл лишь с чужеродными болезнями и вредителями. Родные болезни и родных вредителей надо беречь. Локальная борьба с ними имеет экономический и экологический смысл опять-таки лишь в реальной лесосырьевой базе ближайших десятилетий.

Пожары, болезни и вредители – это естественные факторы динамики лесных экосистем. Если мы где-то «спасли» от них лес, то его, разумеется, надо срубить в возрасте спелости, т.е. тогда, когда он уже оставил обильное и полноценное потомство, но его древесина еще представляет товарную ценность. Иначе они сгорят или сгниют, «обогатив» земную атмосферу совершенно ненужными ей парниковыми газами. Лишний углерод в виде древесины имеет смысл изъять из природы рубками и аккумулировать в объектах хозяйства, условно в «табуретках». Нужно ли восстанавливать срубленные леса? Если мы срубили их правильно, то, как правило, не нужно. Они отлично восстановятся сами: тем лучше, чем меньше мы будем им «помогать».

Это вовсе не означает, что все исследователи-лесоводы и селекционеры работали зря. Напротив, именно результаты их исследований призваны снять противоречие между необходимостью сохранения природы и растущими потребностями человечества в лесных продуктах. Для этого надо только провести предельно четкую границу между природными экосистемами и плантационным хозяйством. Такое хозяйство на «выведенных из природы» землях предполагает максимальную интенсификацию как залог высокой эффективности. Тут человеку и следует показать, на что он способен в деле преобразования природы. Пусть он сажает все что угодно, ухаживает как ему удобно, рубит там и так, где и как сочтет целесообразным, вводит любые сорта, и вообще – будет хозяином в своем огороде.

Отказ от тотального лесоводства во всех природных лесах обеспечит огромную экономию средств, которые пойдут на интенсификацию плантационного хозяйства, что обеспечит инновационный путь развития отрасли. Тогда и волки в лице лесной промышленности будут сыты, и овцы, т.е. природные лесные экосистемы, будут целы.

Сергей ГОРОШКЕВИЧ,
д-р биол. наук, зав. лабораторией
дендроэкологии ИМКЭС СО РАН